к соседке. Муж приревновал и зарезал. Любовь у них была светлая и настоящая! – возмутилась Меланья.

– Тебе всё не угодить! Все у тебя дуры, только ты одна умница-разумница. С одной стороны, голова у тебя молодец, а с другой стороны вор. Сначала сказала, что полицейские дармоеды, потом их хвалишь. Вот и где тут правда. Рассуждаешь как дворянка. Всех судишь, всем оценку горазда давать. У самой муж пропойца и бездельник, но всё туда же, в «дворянки» стремишься. Как деньги появляются, так ты нос и задираешь выше колокольни! Как деньги кончатся – мы у тебя опять в подругах, да товарках ходим, – закричала Наташка, на Меланью.

– Тьфу на вас, голодранок, чтоб мужики на вас только по пьяни смотрели. Я вам не чета, мой муж из высокой семьи по рождению происходит! Не то что ваши голодранцы! – заявила Меланья и гордо развернувшись последовала по улице, видимо к своему дому.

– Вот баба дура. Ты вот, Наташка, правильно её отчитала, нам её дружба незачем. Как говорится: «Баба два года на базар серчала, только базар этого не замечал. Всё собирался, да собирался». Мы с тобой старые подружки, друг друга уважаем, лишнего не позволяем. Только одно скажу, не права ты только в одном, хочешь скажу, в чём? – поддержала подругу Параска.

– И в чем я не права? – вновь обиженно взволновалась Наташка.

– А вот в чём. Нет у неё никакого мужа. Живёт она не венчанная, в блуде, с Емельяном. Сама знаешь, кем она раньше была, в борделе подрабатывала. И Емельян такой же, отовсюду гонят его. Сам он из Венёвских. В общем с тех краёв. Когда-то деньги были у него, только пропил всё подчистую. Вот она и бесится. Домик у них на окраине стоит, разваленный. Живут тем, что жильцов пускают. Вот и на днях жили у них трое, непонятно какой национальности, за забор не выходили целую неделю, говорили на чужеродном языке, – поддержала вновь подругу Параска.

– А ты откуда знаешь? – уточнила Наташка.

– Откуда, откуда. Ты же знаешь, я напротив живу, ну и наблюдаю иногда, по-соседски. Так вот, они только по нужде из дома выходили. В один из дней я мимо проходила и расслышала разговор, только ничего не поняла. Не по-нашему говорили, на своём языке. Чувствую, дело здесь тёмное. Неспроста они этих людей укрывали, да и Емельян у неё со всякими путается, работать не желает. Всякие к нему ходят, может и революционеры. Всё в Скуратово часто мотался, видели его там и не раз. Дружбу водил с местным трактирщиком Агеем, пока не убили его. А то, что на Подьяченской улице, преподавателя убили, это верно. Мне знакомая подружка с Хлебной площади рассказала. Так что ты ошиблась, милая моя! – хитро заявила Параска.

– Параска, ты туда же. Какая ты мне подруга, если верить мне не хочешь. Не желаю я с тобой болтать о пустом, хозяйством заниматься надо, – с этими словами Наташка развернулась, не прощаясь, и направилась в другой конец улицы.

Оставшись одна, Параска подхватила корзинку с продуктами и направилась в проулок между улицами, в третью сторону.

«Жена мужа так любила, что в тюрьме место загодя купила. Ох, и бабы, что хотят то и придумают. Но польза от того, что я разговор подслушал, есть. В нужное время я появился. Зачем агенты жандармскому управлению, если такие подружки есть? Сама того не понимая подвела мужа. Теперь необходимо выяснить, кто такой этот Емельян? Кто у него проживал и зачем? Действительно, говорят в народе, баба без мозгов, что река без берегов. Сама разольётся и всё в округе затопит!» – подумал Евграф, улыбаясь в душе.

Оставшееся время, до появления посыльных с информацией он потратил на изучение улицы, пройдясь в одну и в другую сторону. Зашёл и в мелочную лавку, стал присматриваться к товарам, делая вид, что его интересует ассортимент. В ней всё было так, как и во всех лавках подобного предназначения. Торговали всем, чем можно, кроме сена и дров. Но интересовали сыщика не продукты, а хозяин. Он решил уточнить у него некоторые вопросы. Конечно, можно было бы узнать всё это и у городового. Однако, никто не мог гарантировать правду, так как в каких отношениях состоял городовой с Меланьей, сыщик не знал. Может и подкармливала она его. Такие отношения не редкость. Денег городовые получали немного, поэтому часто пользовались услугами своих подопечных. От подарков и подношений не отказывались. За это всячески помогали, прощали торговлю самодельным алкоголем, прикрывали незаконную сдачу в аренду «углов» в домах. Могли на многое закрывать глаза. В основном на неуплату налогов и пошлин. Здесь расчёт был другой. Обычно, этот мелкий мещанин, хозяин мелочной лавки, занимающийся торговлей, знал всех жителей ближайших улиц. Прекрасно разбирался в семейной жизни покупателей, доходах, нравах местной публики, знал всех по именам и роду деятельности. Лавка, это не просто место для покупок. Это место встреч, обсуждений последних новостей, получения советов об устройстве жизни, крещении, лечении, организации похорон и прочих жизненных ситуаций деятельности человека. Кроме того, как правило, лавочник, водил дружбу с дворниками, городовыми и околоточными надзирателями. Для городового или околоточного всегда имелась рюмка водки под хорошую закуску и небольшой подарочек. Наиболее ушлые из лавочников, ходили в друзьях у участкового пристава, главного полицейского начальника на участке. Для которого у них всегда имелся подарок поценнее, к праздникам и именинам. За счет подобной дружбы хозяин мелочной лавки был и хозяином улицы, влияя на жизнь и нравы публики, проживающей на ней.

Вот и в этой лавке хозяин по внешнему осмотру был достаточный пройдоха. Небольшого росточка, с хитренькими глазками на широком лице, он сам торговал за прилавком. Значит, позволить себе приказчика или помощника не мог в силу малого коммерческого дохода или из-за жадности. Имелся у него и весь набор трюков подобного заведения. Как и положено, на столбах, что разделяли прилавок и поддерживали потолок, висели зеркала для дам. Редкая женщина-покупательница не посмотрит на себя в зеркало. Пользуясь этой слабостью, ушлый торгаш в это время, обязательно не довесит товар. Судя по подходу к своему делу, он умел вытворять и остальные мелкие шалости торговли, которые понемногу, и самое главное незаметно, опустошали карман покупателя. Например, отправить покупку на весы легким незаметным броском и товар сразу прибавлялся в весе. Весы показывали совсем другой результат. Проводить обвес «на бумажку». Это тогда, когда большое количество ненужной упаковки также добавляло вес покупке. Обычно, это практиковалось при упаковке колбас, пряников, круп и другого примерно похожего товара. Были хитрости вообще достойные цирка. Когда обвес отрабатывался «на путешествие». Пока покупатель ходил в кассу для оплаты товара, продавец ловко отрезал от товара небольшой кусочек или отсыпал крупу. Были в употреблении и поддельные гири с большим весом. Применялись и «радуги», когда сорта рыбы или мяса быстро менялись с дорогих на дешёвые, пока покупателю заговаривали зубы. Вот и сейчас сыщик с удовольствием наблюдал, как трудится пронырливый хозяин. В лавку вошла местная мещанка, внимательно осмотрев предметы торговли, попросила по одному фунту пряников и хлеба, капусты на три копейки, дюжину яиц и три аршина атласной ленты, видимо, на платье. Торговец внимательно её выслушал, вначале приготовил продукты, отрезав хлеб и насыпав пряников в бумажный кулёк. Хорошенько их взвесив по наблюдательный взгляд женщины и предоставив каждое яйцо, её взору, для оценки. После положительной оценки товара, выдал ей ленту. Когда успокоенная честной покупкой женщина начала прикладывать её к своему плечу, пытаясь определить подходит ли ей цвет, хозяин ловким жестом пальцев, выкинул из кулька один пряник обратно под прилавок. Затем заменил два крупных яйца на мелкие или более старые. Поменял отрезанный ломоть хлеба на меньший. Ничего не заметив, женщина расплатилась, поблагодарила и вышла из лавки. Одна копейка осталась в лавке, добавляя коммерческую выгоду продавцу. Никакого опасения, исходя из внешнего вида, сыщик у хозяина не вызывал. Поэтому все свои манипуляции он провёл практически у него на глазах, ничуть не стесняясь, и не переживая за свою потерянную совесть.

– Чем могу быть полезен вам, может, подсказать что? – уточнил